Серфер Андрей Ковановский время от времени переводит статьи/рассказы из таких серф журналов, как Surfers journal и Surfers Mag. Переводит в основном для себя и таким способом «подтягивает» язык. Андрей решил свои переводы "передать в безвозмездное пользование", на благо российских серферов. Так что читаем.
Я не думал, что она – Ниам, в любом случае, мы не хотели ее напугать. Она все еще рассматривала свои документы через тонкие очки, когда мы постучали в окно во второй раз.
Она подняла взгляд и подошла к двери, приветствуя нас в доме. С холма, на котором было построено здание мы видели залитое светом современное футбольное поле, в пол десятого вечера поле было заполнено девушками всех возрастов, громко разговаривающих по-ирландски. Мы обосновались в гостинной, освещение и обои которой не менялись десятилетиями. Я спросил ее, где можно поесть в городе: «Готовят ли в пабе?»/»Does the pub do food, like». После нескольких лет жизни в Ирландии я стараюсь походить за своего и теперь всегда добавляю «like» в конец любого вопроса. Это совсем не то же самое, как провинциальная девушка из Калифорнии слишком часто использует некоторые слова. Это не жесткое правило, оно должно сочетаться с предшествующей фразой.
«Нет», сказала она. «Почему вы не сказали мне, что голодны?»
Я стал бормотать какие-то оправдания, но она прервала.
«Садитесь в столовой, я принесу вам немного сосисок» . Сосиски, звучало не плохо. Но старушка Ниам принесла три тарелки прекрасно приготовленных окорочков, горы картофельного пюре, квашеной капусты и три больших сосиски на каждой тарелке для Курта, Кристиана и меня. После ужина мы пошли в паб. Мы играли в дартс и обсуждали, где будем завтра серфить. Один старый ирландец, с бородой на все лицо, спросил о нашей цели пребывания на острове. Большинство молодых парней приезжают сюда заниматься строительством. Мы сказали, что приехали сюда кататься на волнах. Он пожал плечами и обернулся к стене, где висели вырезки из газет, рассказывающих о погибших рыбаках, как местных, так и из других мест. Мы сказали ему, что место, куда мы направляемся, называется «секретным». Услышав это, бармен наклонился к нам «Эт ня, а е скрт, на, ели е зна бле днго» сказал он, что означало: «Что это за секретное место, о котором знают как минимум трое?». Все слушающие обернулись на Кристиана, думая что он третий из нашей компании. Женщина, сидящая у бара, позади него спросила, откуда он.
«Что ты имеешь ввиду?»
«Ты разговариваешь по ирландски?» - спросила она.
«An bhuill cead agum dul amach go dui al leathras lethohuil?» - пробормотал Кристиан, что означало: «Можно мне выйти в туалет?». Это была одна из немногих ирландских фраз, которые он держал в голове.
Женщина проигнорировала это и начала рассказывать нам историю о рыбаке, который сошел на берег и нашел не большой домик. В нем жила прекрасная девушка. Когда он постучал в ее дверь она открыла и спросила: «Что ты мне скажешь?»
Прошло много лет, с тех пор как он видел женщин в своих скитаниях, и все что он смог из себя выдавить было «Вы очень симпатичная, леди»
Она переспросила его еще раз и он ответил то же самое.
Не удовлетворившись этим ответом она сказала ему: «Иди своей дорогой». Так он и поступил, догнав свой старый корабль, до того как он ушел обратно в море.
Тогда скачи в седле через всю страну и посмотри, чем занимаются смертные, тихо возвращайся к своей Ниам по верхушкам волн…
--- William Butler Yeats, The Wanderings of Oisin
Следующим утром мы встали до рассвета. У нас был ирландский завтрак с домашним коричневым хлебом. Даже годы упражнений в кулинарии не научат вас готовить такой хлеб – это тот тип хлеба, который можно приготовить только в древней печи. Мы собрали свои вещи и отправились к западной части острова. Было все еще темно, туманно, и казалось надвигается буря, но ветра практически не было.
Мы прибыли к мысу, вокруг которого обрушались волны. Внизу утеса гигантские правые волны рычали, разбиваясь о скалы, как в Laniakea (Оаху, Гаваи) во время самого большого северного свелла. С другой стороны, на большом расстоянии от пляжа была еще одна правая волна, толстая и вялая во время прилива. Мы думали, где бы спрятать наши вещи. Пока не поняли, вокруг на мили никого нет. Мы бросили вещи куда попало и пошли серфить
Пока я не поймал три волны я даже не задумывался о сложных выгребаниях на лайнап. Первый раз прошел быстро, но мне повезло. 7’6” доска, которую я сделал сам для катания на пайплайне (Banzai Pipeline, north shore, Оahu, Hawai, примечание: возможно самая известная волна в мире) примерно год назад, вела себя не лучшим образом. Все в океане двигалось, кроме меня. Это был момент полной растерянности. Запутанные рыболовный снасти в зоне обрушения и обломки лодок, разбросанные по острым камням, выглядели угрожающе.
Вторая волна не пришла. Я пытался прогрести через десяток других, но каждая сносила меня назад. Единственным утешением было, то что у Курта тоже была доска 7’6”, но гораздо тоньше, и он испытывал те же проблемы что и я. Он загребал глубже в океан, чтобы ловить волны до того момента, как они наберут силу. Я сидел шире, надеясь избежать самую бурлящую секцию. Пока я боролся с течением пришел еще один большой сет. Я опустил голову вниз и попытался нырнуть поглубже, но было такое ощущение, что на конце моего лиша болтается мертвец, а вода тащит меня ближе к берегу.
Я на долгое время погрузился под воду. Даже если я доставал до рифа, я все равно не знал куда грести, чтобы оказаться на поверхности. Все было черным, в такой вспененной воде не было никакой плавучести, которая тянула бы меня наверх. Я стал думать о следующей волне. А затем я стал думал о лошадях.
О белых лошадях…
Как говорится, все что есть на суше, когда-нибудь окажется и в воде. Я подумал о лошадях, потому что к югу, в местечке Клэр, под утесом регулярно находят мертвый скот. Не суеверный местные серферы рассказывали, что один из фермеров сбрасывает трактором трупы коров и лошадей прямо с обрыва в океан. Но если в океане есть лошади, то они могли всплыть и плавать, как тюлени. Под водой мне пришла мысль, что возможно мертвые коровы и лошади чувствуют себя лучше на пляже, нежели в тот момент, когда их сбрасывают с высокого обрыва посреди ночи.
Прошлой ночью одна девушка рассказала Курту историю. Когда она была маленькой девочкой, она видела корову, плывущую со стороны материка, но с берега она была в точь в точь тюлень. В то же время была другая история. Мужик шел с лошадью, которая жевала водоросли, выброшенные на берег. Кобыла постоянно поскальзывалась, поэтому он отвесил ей тяжелый удар палкой. Той же ночью кобыла родила мертворожденного жеребенка, всего покрытого пятнами, каждое пятно своего цвета. Но на острове не было ни одного жеребца, и фермер предположил, что он каким-то образом приплыл на остров морем.
Я вынырнул на поверхность и сделал маленький глоток воздуха. Но в тот же момент следующая волна погрузила меня глубоко в древнее место, где на дне океана живут лошади и коровы. Я вынырнул снова, и мир показался светлее. Половина доски болталась на моем лише. Я карабкался через острые известняковые скалы, после жесткого избиения я еле балансировал на острых камнях. Курт был все еще в воде, гребя среди животных.
Я взял другую доску и попробовал вернуться назад, где Курт поймал еще несколько больших волн. Отлив был в самом разгаре, и длинные волны разбивались уже на широких участках оголенного рифа. После часа поиска безопасного места для того чтобы выгрести на точку старта, я наконец то встретил направляющегося к берегу Курта. Он качал головой, слишком большие волны для этого спота. Канал исчез в водовороте пены. Мы погребли вместе в сторону берега и вышли из воды с другой стороны мыса. Риф, который был потенциально катабельным в прилив, сейчас превратился в остров, сверкающий как жемчужина от брызг правых волн, обрушивающихся на него.
Первая секция уже не работала, волны закрывались в голый риф, но вторая секция была немного в стороне и успевала набрать высоту до обрушения в камни. До ближайшей реки было 30 миль, этот факт и отсутствие отмелей делал воду ужасно холодной, прозрачной и насыщенно синей. Солнце было настолько высоко, насколько может быть в марте. Облака свисали низко над горизонтом. Ветер не сильно поддувал со стороны берега.
Мы серфили до изнеможения, ловя синие и белые волны, как будто, обычно не уловимые, сирены выстраивались в очередь, чтобы поиграть с нами. Как только начался прилив и маленький островок стал исчезать, я понял, что абсолютно измотан, и вышел на берег. Но когда пришел очередной сет, я забыл об усталости и бросился обратно на точку старта через острые скалы. Вода приливала и я забрался на секцию, которая была над исчезнувшим островком. Солнце светило мне в глаза и я мог не заметить волну, достаточно большую, чтобы миновать опасный участок над мелью, но не слишком большую для средней секции. Я мог пропустить одну из самых мистических волн в моей жизни. Но я не пропустил.
Кристиан сегодня не катался, Курт давно вышел довольным из воды, я остался один. Я два раза уезжал в трубе, проскакивая подтопленный островок, покрытый пеной, как Харибда в Элизиуме.
Элизиумт - это волшебная страна далеко за западными морями. В этой стране никто не стареет, солнце никогда не заходит, и никогда не идет дождь.
Элизий или Элизиум (от греч. Ἠλύσιον πεδίον) — в античной мифологии часть загробного мира, где царит вечная весна и где избранные герои проводят дни без печали и забот.
Ниам (Niamh) - богиня в ирландской мифологии, дочь бога морей и одна из королев Tír na nÓg, земли вечной молодости. Она была влюблена в Оисина (Оisin), герой поэм.
Уильям Батлер Йейтс (WilliamButlerYeats) — ирландский англоязычный поэт, драматург. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1923 года
PS. Настоятельно рекомендую после прочтения посмотреть видео о серфинге в ирландии. И обратить внимание на лица обоих главных героев в конце.
PSS. По материалам The Surfer's Journal 22.2
Перевел Андрей Ковановский
